Анна поет мощно, несмотря на свои воздушные локоны

Меня с детства испытывали романсами. Мамина ближайшая подруга устраивала камерные концерты всюду, где она находилась. Как правило, в тесных комнатах, где ее мощный полногрудый сопрано пытался раздвинуть стены, но часто срывался и лязгал о пол. У слушавших ее женщин были серьезные, духовно обогащенные лица, даже если они только что пристыдили мужа за маленькую зарплату. У формально присутствующих мужчин лица были не одухотворенные, а, скорее, заинтересованные: что говорить, прима была хороша собой. Да и голос был бы хорош, если бы не наносной пафос русских романсов. Пафос наносили серебром или позолотой, мешали с керамическими масками публики и воском цветов в целлофане. По мере взросления, когда я сталкивалась с этим жанром не только в коммуналке маминой подруги, но и на большой сцене, я так и не находила в нем настоящего золота.

…Я знала, что Анна поет джаз. Поет мощно, несмотря на свои воздушные локоны. И я не вполне понимала, куда тащу свою питерскую подругу, тоже Анну, когда согласилась попробовать «Вечер романсов и авторской музыки Игоря Смирнова и Анны Ивановой». Я решила, что для начала буду снимать на Canon ее локоны. К тому же послушаю, как джазовая вокалистка свингует романсы. Мне всегда забавно наблюдать, как, например, Лариса Долина впрыскивает джаз в поп-музыку, словно медсестра вводит лекарство через шприц (тоже в «поп»). А тут – романсы. Опасная крайность: если жанр романса, привитый испанскими цыганами, прижился на русской почве, то джаз все еще нет. А если Анне Ивановой посчастливилось органично войти в джаз – не каждой так везет, - то ради чего она рискует, выходя из него? Ради романтических куплетов, которые может петь даже подруга моей мамы?

...В этот раз стены расширились. Голос не рухнул на паркет. Сорвался с белоснежных клавиш и голубем полетел в небо, сливаясь с бризами, ураганами и прочими ветрами. Руки пианиста стали ее крыльями. А ее меццо-сопрано диапазоном в три октавы, видимо, может парить в любом жанре. У меня не осталось ни грамма скепсиса против романсов. Мне почти сорок, но я впервые слушала их исполнение без пафоса и без этого невыносимо-одухотворенного выражения лица.

Есть такие понятия, как вкус и чувство меры. Концерт не был перегружен и тематически перенасыщен. Репертуар был подобран так, что слушатели не погружались на дно драмы и не возвышались к неземной любви – они прекрасно балансировали на поверхности, на краю бездны эмоций, не уносясь в бесконечность низов и верхов. Исполнители позволяли им плакать, но не доводили до рыданий. Позволяли смеяться, но не в голос. И хотя программа была разнообразна по настроению и по жанровым нюансам, никто не заметил «переходов».

фото Анна Жданникова

Игорь Смирнов – совершенно нереальный пианист, исполнитель собственных баллад и человек с абсолютным чувством музыки, стал для меня открытием. Анна представила его так: «Я вообще не знаю, есть ли еще такие люди и музыканты, как Игорь». Он действительно не имеет никакого отношения к реальному миру. Мне кажется, что на самом деле он – эльф.

…Это был ее первый концерт в этом жанре. В центре Москвы на Чистых прудах. Вход свободный. Моя подруга потом сказала: «Я не думала, что у вас бывают такого уровня концерты for free». А я думала? Разве я думала, что с первых же аккордов я перестану щелкать затвором фотоаппарата, чтобы ничего не пропустить. У меня нет снимков с концерта. Аскетичная сцена. Идеальная акустика. Игорь Смирнов за белыми клавишами и Анна Иванова в красном платье. В целом, это смотрелось так:

фото Вероника Плеханова

Я потом пожалела, что пришла без цветов. Но я обязательно при встрече подарю Анне эти тюльпаны. И вообще, этот снимок я посвящаю ей…

(с) Вероника Плеханова, фото Анны Ивановой - Гульнара Хаматова

P.S. Концерт состоялся накануне Пасхи. Как в церковь сходила...