Есть много вещей, которых у меня нет. Например, зонтика – я люблю дождь. Нет парфюма: искусственные запахи сбивают меня с толку. Я ничего не могу понять о человеке, который скрывается за шлейфом ненастоящего аромата. Вот моя журналистка: сперва появляется ее по-восточному густое эфирное тело, затем она сама не менее густая и сбитая. В состоянии легкого головокружения, а то и удушья, я редактирую ее уже не так беспощадно, как я это делаю, в случае если статья высылается виртуально.

Еще у меня нет своего парикмахера. Я впадаю в депрессию всякий раз, когда позволяю состричь свои волосы. Поэтому я не позволяю. Хорошо, что мои волосы останавливаются в росте на уровне копчика. Честно! Такова моя анатомия. Но сегодня утром я зашла таки в парикмахерскую. Мне же лететь в Польшу на джазовый фестиваль. Захотелось быть неотразимой. Да и жертва не слишком велика – просто подравнять кончики и сделать маникюр, чтобы не выглядеть дикой, как первобытная женщина: простоволосой, без легкого налета цивилизации на ногтях. Заодно, я даже не знаю каким таким волшебным образом, мастер раскрутил меня еще и на покраску. Ну, просто еще ни один мужчина не рылся в моих волосах с таким неподдельным интересом. Прощайте мои золотые волосы! Да здравствует модный металлический оттенок! Мне была обещана полная гармония с моими серыми глазами. И парикмахер был так хорош собой…

Впрочем, модного цвета не получилось, я по каким-то непостижимым законам химии получилась зеленой, да и глаза мои неожиданно тоже стали зелеными. Может, их оттенили волосы, может… ужас! Но мастер весело сказал, что никакой зелени нет, что это я с непривычки, и вообще освещение здесь искусственное.
Да, возможно, это моя паранойя: я всегда была очень мнительной. Представляете, я даже не могу пить таблетки! Однажды я спросила своего знакомого доктора: почему всякий раз, когда начинаю пить витамины, я простужаюсь, а когда пью успокоительные, даже самые безобидные, вроде «глицина» впадаю в депрессию? Он ответил: тебе нельзя пить витамины и тебе нельзя пить антидепрессанты. Потому что витамины подавляют твой иммунитет, а антидепрессанты – твою психику. А еще у меня обратная реакция на «димедрол». Я не сплю от снотворных, я от них бодрствую. Потому что очень боюсь заснуть от них навечно. Да, я очень мнительная. Вот и теперь сижу и думаю: если мои волосы перекрасить обратно, они обязательно отпадут.

Я вышла из парикмахерской. Джаз, наверное, придется отменить. Если раньше я была похожа на Уму Турман, то теперь я похожа на Ундину. И не говорите, что это моя паранойя! Это мастер оказался дальтоником! Идиотом! И чего я купилась на его глаза! Дура! Моя зелень… она хорошо вписывалась в интерьер Летнего Сада, где сидят женщины с детьми. Подсела. Женщины с детьми ушли. «Просто совпадение, - успокаивала я себя, - Они не могут уйти из-за моих волос! Хотя бы из вежливости не могут…» Или наоборот, ушли из вежливости, чтобы дети не успели задать провокационные вопросы, типа: «Мама, а тетя - русалка?»
…Рядом прыгал воробей. Я подумала: как просто, как креативно – прыг, прыг, прыг. Сразу двумя ножками, как заводной цыпленок из моего детства. Я стала думать глобально – о создателе воробья, о масштабах вселенной. А я не люблю эти мысли – они уводят куда-то в запредельность, и становится даже страшно. И нужна какая-то зацепка, чтобы вернуться в реальность. Быстро. Сегодня эта зацепка есть – волосы.
Смысл жизни свелся к простому житейскому вопросу - как теперь без ущерба для кошелька и волос вернуть свой натуральный оттенок? И никакого космоса не надо!

Я снова смотрю на воробья: все просто - прыг, прыг, прыг… Меня осеняет: надо просто смыть порошком въедливую и жесткую Londa Color и… прыг, прыг, прыг на джазовый фестиваль в Польшу (если волосы не отпадут).
«Смыть или не смыть, вдруг и вправду отпадут?» – размышляла я на обратном пути. Космос все-таки помог мне и на мою голову послал дождь. Стало быть, смыть. Я шла свежая, довольная. Удивительная вещь, когда женщина идет к парикмахеру или дантисту, ей хочется сэкономить. Для чего? Ой, не спрашивайте! Думается, что для семьи, для мужа – купить ему что-нибудь из ряда вон. А на самом деле не экономим, а вкладываем в приключения. Я никак не решалась идти к дорогому мастеру – подумаешь, кончики подравнять! В результате меня испортили всего за четыреста рублей. Нет, подравняли идеально, но за это взяли еще сто рублей. Зато теперь я готова пойти и все исправить за две с половиной тысячи: смывка щадящим порошком, тонирование французской краской (дорогущей!)… Для чего тонировать? Ну, говорят, что после смывки волосы могут стать пятнистыми, а могут и не стать (результат непредсказуем), но все равно будут тусклыми.

Я и мой новый мастер Андрей надеемся, что волосы не отпадут. Надеемся! Мне нужна уверенность, но разве от мужчины дождешься… В кресле парикмахера я начинаю чувствовать то же волнение, что и в кресле стоматолога. Хоть и говорят, что волосы не зубы, отрастут. Хорошего мало – до джазового фестиваля десять дней, отрасти они просто не успеют. Кстати, о стоматологах! Я так боюсь потерять контроль, что обычно прошу сверлить без обезболивания.
- Ой, вы не выдержите! – уговаривают меня в очень дорогом салоне.
- Это вы не выдержите моих воплей, а я выдержу… Ладно, давайте ваш укол!
Они колют меня чем-то с адреналином. Через минуту я в панике: сердцебиение, головокружение, надгробие: «Ее убил кариес!» Ну нельзя, нельзя быть такой мнительной!

Потом, когда вся эта история с волосами разрешится, я сяду в самолет Ту-134 (как мне было обещано в кассах аэрофлота), а окажусь в Яке-42. Они модели самолетов подгоняют по фигуре – в зависимости от количества проданных билетов. Аэрофлоту повезло: на вечерний рейс до Москвы продали много билетов, и понадобился самолет побольше. А мне нет: я весь полет вспоминала, как двадцать лет назад в Яке-42 у меня ломило уши. Я ревела. Пассажиры советовали:
- Девочка, пой, уши болеть не будут!
А папа сказал:
- Тогда уши будут болеть у всех пассажиров.
С тех пор я никогда не пела при пассажирах. Иногда, без посторонних, пела “Summertime” или “The man I love” Гершвина. А еще я воображала себя в красном платье на одной сцене с самим Кевином Махогани, и мы поем «Чаттанугу чу-чу». Но теперь какая мне «Чаттануга»! Только чу-чу! С золотыми волосами я бы ему точно понравилась, потому что он черный.

Новый мастер – чудо. Сама нежность. Если пропустить то, что я раскашлялась от запаха порошка, который при взаимодействии с водой превратился в концентрированную нашатырь, в целом я неплохо провела время в этом фешенебельном салоне. Когда я сидела с новой краской на волосах, мне принесли журналы. Листаю женский Cosmopolitan. Тоска. Беру мужской Esqwaer. Читаю. Увлекаюсь. Думаю: чего эти издатели нас, женщин, за дураков держат, подсовывая красочный глянец. Возвращаюсь к “Cosmo” – читать нечего. Зеваю. Отныне я покупаю только журналы с черно-белыми фото, и только для мужчин. Это как с запахами. Один мой знакомый, который знает, что я не пользуюсь духами, решил меня протестировать на ароматах. «Выбери, - говорит, - какой понравится, мне интересно». Выбираю мучительно долго. Наконец, он вскакивает: «Так это же мужской запах!!» По мне, так все логично: какой еще запах может понравиться женщине?

Появляется Андрей в перчатках. Начинает перебирать мои волосы, делать мне массаж головы. Было очень приятно, но все-таки а я была само напряжение. Я снова не хочу терять контроль. Я вообще не могу себе позволить расслабиться. Три года назад я перестала пить спиртное. После того, как пьяная потеряла туфли. Видимо, решила пойти босиком, раз шел дождь. Но пить я, конечно, бросила не из-за туфель как таковых, просто я научилась и трезвой без стеснения ходить босиком по лужам. А обувь никогда ничего для меня не значила, я покупала дешевую, потому что носила всегда из рук вон плохо, точнее, из ног. Страдала от мозолей, конечно... Однажды пришлось обратиться к хирургу с абсцессом на пятке. Он сделал мне перевязку и для профилактики выбросил в форточку туфли. Хирурги самый радикальный народ! Я ему: «С ума сошли, это новые туфли! Они такие растакие, а мозоли от любой обуви бывают!» Хирург флегматично: «Вы сейчас пытаетесь быть адвокатом своей обуви, а я пытаюсь спасти ваши ноги. Вызвать вам такси?». Сидя в такси в бахилах, которые он мне одолжил, я решила: буду носить только дорогую удобную обувь из самой мягкой натуральной кожи. Так, постепенно я съехала сначала на дорогого дантиста, потом на дорогого сапожника, теперь вот на дорогого парикмахера.

Мастер сделал то, что нужно – попал в мой натуральный оттенок! И волосы не отпали. Да здравствует джазовый фестиваль! В Польшу я готова теперь идти хоть пешком (учитывая, как я разорилась на цирюльнике, на билеты может и не хватить). Да хоть босиком! Главное, что волосы в порядке и есть шанс понравиться Махогани и спеть с ним, или просто рядом постоять.
Я присела на ту же скамейку в Летнем саду, но уже со светлыми волосами. Хоть я и брюнетка в душе, но мне нравиться быть блондинкой снаружи.
Светлые волосы ни к чему не обязывают. Я беззаботно наблюдаю за птицами. Замечаю голубя с перевязанной лапкой. Видимо, кто-то пытался его поймать. Нитка больно перетягивала его конечность, и голубь хромал. Я уселась перед ним на корточки и давай зазывать. Хотела помочь ему распутаться – он не доверял. Голубь улетал и возвращался. Улетал, потому что боялся меня. Возвращался, потому что нуждался в помощи. Совсем как я. Когда я нуждаюсь в помощи, я никому не доверяю и ковыляю по жизни сама.

Сходила за семечками. Терпеть их не могу и никогда не ем. Говорят, в семь лет я их очень любила. Но меня угораздило спросить у мамы, откуда берутся дети. Идеи мама всегда черпает из того, что видит перед глазами. Глядя на своего ребенка, лихо щелкающего подсолнечное семя, мама ответила:
- Из семечки. Папа купил мне семечек, я съела одну и забеременела тобой.
В метафорическом смысле она не солгала. Но нанесла мне серьезную травму: я разревелась:
- Что ж это! Сколько ж у меня теперь будет детей!
Сейчас, когда мне почти тридцать, и у меня есть один ребенок, который стоит десятерых орущих малышей, я прихожу к тому, что хотела бы еще нескольких. Целый джазовый оркестр – биг-бэнд! Но современных мужчин так сложно раскрутить на беременность. Они тоже стали мнительными.
Итак, я купила семечки и стала прикармливать ими своего голубя. Налетело еще с дюжину голубей. Потом еще. Я кидала семечки прямо себе под ноги, и птицы запросто топтали мои ноги. Они даже присаживались ко мне на скамейку. Ближе. Еще ближе. Некоторые сидели сверху, на спинке. Такое незабываемое зрелище – вся в голубях!
Жаль, тот, ради которого все это шоу, остался таким же недоверчивым и хромым. Мне никак не удается распутать нитку на его лапке. С досады говорю себе: леди, когда в следующий раз твоя жизнь запутается, не бойся подойти за помощью. Просто подойди.

…Я таки к нему подошла. Представилась. Сказала, что хочу петь, но пою плохо. Он меня прослушал и сказал:
- Такой редкий голос. Вы им совсем не владеете. Пожалуй, займусь вами. А через год, пожалуй, можно спеть дуэтом. Вы такая светлая, а я черный. Может получиться хорошее шоу…

Вероника Плеханова, иллюстрация Veronika Plekhanova