Что еще должен сделать Бог, чтобы разбудить тебя? - думала я на концерте Кевина Махогани и Игоря Бутмана, - Да, пожалуй, уже ничего. Просто слушай джаз… Тогда-то я и поняла, что изменить монотонную жизнь, в которой не хватает импровизации, может именно джаз.

Еще до концерта, на правах репортера, я подошла к Махогани, чтобы сфотографироваться с ним, и сказала, что в жизни не видела такого большого мужчины, что никогда не забуду его тело. Уже в антракте, после того, как впервые услышала Кевина, я пообещала, что его голос я тоже никогда не забуду.

Но что было делать, если даже в Москве я не смогла найти ни одного диска Махогани, а слушать его хотелось, освежая воспоминания? Не лететь же в Америку!

Как всякая нормальная фанатка, а у джазменов совершенно специфический тип фанатов – они не сходят с ума по кумиру, они срочно приводят мозги в порядок (я например, взялась за английский и за книгу Коллиера «Дюк Эллингтон»)… Так вот, я зашла на сайт Махогани ( http://kevinmahogany.com/) и поняла, что единственная возможность снова его услышать – это смотаться в Польшу, где он дает тур вместе с саксофонистом Петром Бароном. Смотаться за свой счет, безо всяких командировочных, но… на правах репортера. Правда, я еще сама не знала, какое издание я буду представлять. Ничего не гарантируя, я написала Кевину через тот же сайт, просила подробностей и разрешения взять у него интервью на моем плохом английском. Один из лучших джазовых вокалистов мира – именно так его позиционирует пресса – ответил, что готов встретиться со мной во Вроцлаве, где у него будет больше свободного времени.

Следующее, что я понимаю, это то, что у джазовых фанатов есть одно серьезное преимущество – их кумиры доступны. Соответственно, слова «фанат» и «кумир», я автоматически убираю из джазового лексикона. И те, и другие - за равноправие. Нет, я отдавала отчет, что у меня, как у журналиста, были определенные привилегии. Но позднее я убедилась, что, в общем-то, никаких привилегий – после концерта любой может «потрогать» легенду. Мне повезло больше – в определенный момент, благодаря уже Петру Барону, я, можно сказать, оказалась в гастрольной ситуации, и прикоснулась не столько к легенде, сколько… к легендарному быту.

RURA JAZZ CLUB

Джаз лучше всего слушать в живую, то есть видеть. Видеть, например, Бутмана, легко и подвижно импровизирующего на саксе, но…выкладывающегося буквально до седьмого пота. Буквально! Его хулиганский стиль при ближайшем рассмотрении (с первого ряда) требует таких усилий, что лично у меня перехватывает дыхание.

Видеть по-европейски сдержанную игру Барона, лишенную спецэффектов. Его саксофон никуда не уводит: даже импровизируя, Барон держится самой сути того, о чем хочет сказать. И, наконец, видеть Махогани – большого черного в черном. Я прозвала его «B» в кубе» – Big Black in Black. В RURA CLUB он занимает половину сцены. А его голос -половину твоего сердца… Я заранее взяла себе коктейль, чтобы во время шоу растягивать удовольствие через соломинку. И ничто не могло его испортить. Что такое экстремальная ситуация в джазе? Это когда случаются технические помехи, и баритон Махогани превращается в шум, а звукорежиссер начинает прыгать по сцене… Сначала к зрителям поворачиваются огромные глаза Кевина, потом сам Кевин, который само удивление:

- Это был я?!

Зал лег! После этого уже не было никакой дистанции между нами. Сцена и зрительный зал становятся единым клубом. Барон просит зрителей держать ритм «в своих руках».

- Только не гоните, это все-таки блюз, - смеется саксофонист… Зрители «погружаются».

Я сидела у динамиков. Такое ощущение, что джаз был внутри моего тела. Говорят, Гиппократ лечил депрессии шаманским методом: он сгонял больных в пещеру и мешал им спать, создавая оглушительный музыкальный фон. Я оказалась в аналогичной ситуации: динамики, клубный подвал, бессонница (В Польше час ночи, в моем родном Ижевске четыре утра). Кстати, действительно никакой депрессии. Но я зареклась сидеть у динамиков – у меня на полном серьезе пропал голос. А Кевин спрашивал потом:: «Хороший ли был саунд?» Я была способна только кивать. На мое счастье к нам подошла девушка – польская знакомая Махогани (он здесь уже в четвертый раз):

- Привет, Кевин, рада тебе! Я в клубе с мужем и любовником. Лавирую между ними змейкой… - абсолютно беглый английский.

Я наблюдаю за другими музыкантами квинтета (помимо солиста и саксофона в туре участвовали Каземир Джонкиш - ударные, Михаил Токай - клавишные и Адам Ковалевски - контрабас). К каждому подходят люди, жмут руки, говорят…
Люди говорят! Без всякого языкового барьера, на языке музыки. Часа два после концерта ушло на живое общение.

Вроцлавский клуб не такой пафосный как, например, московский «Ле клуб». Там все просто и минимум комфорта. Особенно для музыкантов. После концерта Барон выныривает из андеграунда, где никакого кондиционирования, и глотает воздух:

- Без воздуха на саксофоне нельзя играть!

Но ведь он играл! И квинтет имел оглушительный успех. Что значит оглушительный? Это когда публика оглушает музыкантов аплодисментами. Про это точнее всего написал Сергей Довлатов. Побывав на концерте джазового импровизатора Оскара Питерсона (рояль), Довлатов пишет: «Я аплодировал громче всех. У меня даже остановились часы». Сильнее не скажешь.

ДЖАЗ-БЫТ

Вы когда-нибудь пробовали раздевать… Джаз? Это нелегко, если не знать, во что он одет. На сцене Джаз сама элегантность. Но что он носит после костюма? Рассказываю!
Михаил Токай делает акцент на кедах – они у него ярко красные, как гусиные лапки. Это весело. Развлечения ради можно еще почитать надписи на футболках друг друга. Типа: Professional Drum Shop (Каземир Джонкиш), Wroclaw Jazz School (Петр Барон) и Jazz Police. Sing and Swing (Кевин Махогани неожиданно радикален).

- Тебе нравится полиция? – спрашиваю.

- О, - отвечает Кевин, - это особый тип полиции. Мы лимитируем плохую музыку.
По его словам, есть только два вида музыки – плохая и хорошая. Если нравится – это хорошая музыка. Если нет – соответственно. В этом, пожалуй, он слишком демократичен - некоторым ведь нравится музыка плохого качества… Впрочем, Кевин вряд ли захочет рассуждать на эту тему. Он предпочитает просто делать свое дело, никому ничего не навязывая.

- Моя жизнь – это круг, - смеется он. – Я нахожу себе работу, уезжаю, чтобы выполнить ее, затем возвращаюсь домой и снова ищу работу. Я объехал полмира, и могу сказать одно: мне нравится там, где больше платят.
Такой прагматизм себя оправдывает, учитывая, что в частых переездах много рутины. Совершенно замечательный альбом Махогани - «Another time, another places» - эту рутину, конечно же, опускает. Когда я вижу Махогани на сцене, я не думаю о том, что человек только-только прилетел из другого часового пояса, что он каким-то невероятным экспресс-методом вынужден адаптироваться к девятичасовой разнице во времени. Уже потом до меня доходит, чего стоят эти вечные переезды, вечные недосыпы или пересыпы. Увы, лимитируя плохую музыку, приходится во многом себя ограничивать. Во Вроцлаве у Махогани был единственный выходной – он его проспал! Сложилось впечатление, что Кевин только и делает, что спит и поет. Поет в клубах, а спит по пути к ним – в самолетах, в автобусах, в гостиницах...

- Это забавно. Бывает, что я вылетаю в десять утра и прилетаю опять таки в десять утра. Такое ощущение, что времени не существует. Или оно «съедается» во время перелета и его становится на половину меньше.

На ум сразу приходят пожиратели пространства и времени - «Лангольеры» Стивена Кинга. Как оказалось - любимый писатель Махогани.

- А ты знаешь поэта Александра Сергеевича Пушкина? – я все пытаюсь приучить Кевина к России. Например, демонстрирую ему откупоривание бутылки с помощью ножа (раз не оказалось открывалки). Или спрашиваю с пафосом: «Как ты можешь жить без снега?!» (Он отвечает, что без снега ему гораздо лучше). Теперь вот вставила про Пушкина…

- Конечно, я знаю Пушкина, - кивает Кевин.

- А ты знаешь, что дедушка великого русского поэта был… черным?

А вот это для него новость! Надеюсь, приятная.

У КОГО КАКАЯ FISHка?

В меню «Ле клуба» есть ссылка на гитариста Ларри Коруэла (Larry Coruel), который отметил фирменное блюдо клуба - «Суши ассорти». Но если бы они предложили это Кевину Махогани, то услышали бы категорическое «нет». Никаких суши! И поменьше рыбы.

- Кевин, ну ты же живешь в Маями на берегу океана, где водятся акулы. Здесь простой принцип: либо ты их ешь, либо они тебя!

- Нет, мы с ними договорились: я их не ем, и они меня не трогают!
При весе более 120 кг. Кевин не соблюдает диеты и спокойно питается холестерином. Как-то я позвонила ему в номер и позвала завтракать. Знаете, что меня растрогало? Маленький стаканчик йогурта на фоне жаренных колбасок, омлета и «Фанты».
А вот обед Петра Барона: мясо, макароны и стихотворение Константина Симонова.

- Я заказал рыбу жене, - шутит саксофонист, - а рыба говорит: «Жди меня, и я вернусь…» Далее по тексту. Стихотворение длинное, к его концу миссис Барон принесли таки ее заказ.

Кстати, об Элизабет Барон. В то время как я могла судить о жене Кевина Махогани только по его широкому обручальному кольцу с бриллиантами (ну плюс еще я знаю, что она студийный фотограф), о жене Игоря Бутмана – по сочинению «Вальс для Оксаны» (и что еще она бывшая манекенщица), жена Петра Барона явилась мне не как абстракция, а как администратор тура. Она говорила со мной на польском, я - на английском и русском, и мы вряд ли понимали друг друга. Но на уровне ощущений у меня осталось, что Элизабет - красивый светлый человек и очень счастливая женщина. Я видела, как они с мужем заботятся друг о друге, безо всякого воркования, и хорошо помню энтузиазм, с которым он цитировал ей Симонова, только чтобы она не скучала в ожидании рыбы.

В продолжение рыбной темы, я развернула перед всеми русскую газету, в которой Игорь Бутман делится рецептом приготовления креветок. Махогани, который планирует вернуться в Россию, чтобы записать диск с «Биг-Бэндом», и Барон, который этой весной играл с Бутманом джем, оживились.

- Игорь хороший парень, - вспоминает Петр, - Может, мы еще соберемся вместе. Кевин, я переведу тебе это интервью…

Да, кстати, Барон хорошо знает русский! Было время, когда русский в польских школах изучали в обязательном порядке. Как пошутил сам саксофонист, хочешь говорить – говори по-русски.

«ХЭППИЛОГ»

На пути во Вроцлав я только и делала, что эсэмэсилась с Петром Бароном: Махогани дал мне его телефон, поскольку мобильный Кевина в Польше не всегда работал. Позднее мы шутили почти рекламным слоганом: Petr – connecting people!
Так вот, Петр заканчивал или начинал свои сообщения неизменным «God bless you!» Это означало, по меньшей мере, две вещи.
Первое – Петр католик, хоть и носит обручальное кольцо на правой руке, как и православные. «Разница между этими направлениями чисто административная», - считает Петр. Он молиться перед едой (кстати, Бутман, в одном из интервью, сказал, что в последнее время тоже испытывает такую потребность), и считает лучшим поляком Иоанна Павла Второго (худшим – Дзержинского).
Второе – молитвами Барона и его жены Бог действительно мне помогал.
Я писала, что в гастрольной ситуации я оказалась благодаря Петру Барону. Просто я подошла к нему с просьбой помочь мне купить обратный билет на автобус – на станции я совершенно запуталась в Польском… Естественно, мне было неудобно его просить, я робко начала:

- Петр, скажите…

- Меня много? - удивился он, - А почему на Вы? Можешь называть меня Петькой. А я буду называть тебя Чапаев! Что касается обратной дороги, то я предлагаю тебе поехать завтра с нами на Восток. Там до границы с Украиной – 50 километров. Пока едем, определимся, как тебя через нее переправить.

До границы мы ехали 12 часов. Это мое самое длинное путешествие автобусом. И самое легкое. Причиной тому - идеальные дороги, хорошая компания и… легкая рука польского саксофониста. Характерный пример. Мы обгоняем огромный фургон. Водитель показывает нам за это Fuck. В ответ Барон миролюбиво машет ему рукой и говорит: «Он мне один палец показал, а я ему пять!»

Когда я спросила его об особенностях именно этого тура, Петр кивнул в сторону Махогани:

- Только в том, что в туре участвует лучший вокалист мира. И все проходит очень легко.

Мне нужно было успеть во Львов к утреннему поезду. Елизавета неоднократно связывалась с нужными людьми, и они с Петром просчитывали разные варианты маршрута. Я всегда знала, что у людей, играющих джаз, развита комбинаторика. Бароны выбрали оптимальный вариант. Правда, из-за меня им пришлось свернуть с прямого пути и заехать в какой-то польский городок, где меня благополучно отправили автобусом до границы. Причем, когда я хотела поменять доллары на злоты, чтобы купить билет, Барон сказал: «Нет, это тебе невыгодно, здесь плохой курс. Билет мы тебе купим».

Они купили мне билет. Они договорились с водителем автобуса, чтобы он присмотрел за мной на границе и помог пересесть на другой автобус. Они взяли с меня обещание сообщать об этапах пути. Словом, они делали для меня то, что делают друг для друга НОРМАЛЬНЫЕ люди! Но это такая редкость сейчас...
На очередную SMS Барона – «Как складываются вещи?», отвечаю:

- Идеально. Пока вы обо мне думаете – я в безопасности.

Miss Poland…

(с) Вероника Плеханова, август 2005 г., для журнала "Джаз-квадрат"
http://nestor.minsk.by/jz/articles/2005/05083001.html
фото из личного архива

Свежее интервью с Кевином Махогани специально для Wanted (видео): http://wanted-fs.com/videos/1468